Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "G"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: Все едут на воды. Зачем же мне одной Нельзя пожить хоть годик за границей? Чем хуже я других?.. Из рукописной комедии 1. Сборы Действие происходит за Москвой-рекой, на Ордынке, в доме Андрея Тихоновича Оборкина. Гостиная, выкрашенная малиновою краскою, мебель орехового дерева, обитая желтым полуштофом с голубыми разводами. На стене против окон большая фамильная картина, представляющая все семейство Оборкиных, то есть: Андрея Тихоновича в летнем сюртуке, супругу его, Марью Алексеевну, в белой кисейной блузе, племянника Андрюшу в синей курточке и толстого мопса Шери в розовом атласном ошейнике, -- все это прекрасно сгруппировано: кругом деревья, зелень, цветы, прозрачный ручеек; Андрюша ловит бабочку; Марья Алексеевна сидит на дерновой скамье; мопс Шери лежит у ней на коленях; Андрей Тихонович стоит позади; у мопса глаза до половины закрыты -- он дремлет; муж смотрит с умильной улыбкой на жену; она глядит задумчиво на ручей и держит в руке раскрытую книгу, в которой написано крупными буквами: "Так мирно и спокойно течет жизнь наша!" Под этой картиной стоит диван, перед диваном круглый стол, на котором разбросаны французские альманахи, несколько томов "Странствующего жида", первый том "Лелии" Жоржа Занда, подробная карта Европы и толстый "Guide des Voyageurs". На диване сидит Марья Алексеевна и читает "Московские ведомости". Сбоку за тем же столом Андрей Тихонович выкладывает что-то на счетах, перед ним лежит кипа бумаг. Марья Алексеевна -- женщина лет двадцати пяти; ее нельзя назвать идеалом женской красоты, которая, по мнению знатоков, должна заключать в себе что-то воздушное, неземное. В Марье Алексеевне нет ничего воздушного: ее белые широкие плечи, полное румяное лицо, серые светлые глаза, в...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: воспаление в мозгу, от которого он едва не умер, совершенно миновалось, то все прошедшее представилось ему каким-то длинным и беспорядочным сном. В ту самую минуту, как Рославлев старался припомнить, когда он лег спать, и изъяснить себе, отчего он спал так долго; вошел в комнату Шамбюр. -- Ах! как я рад, что вас вижу! -- сказал Рославлев. -- Растолкуйте мне, что со мной делается? Мне кажется, я спал несколько суток сряду. -- Так вы наконец проснулись? -- перервал Шамбюр, садясь подле постели Рославлева. -- Слава богу! Поглядите-ка на меня. Ну вот и глаза ваши совсем не те, и цвет лица гораздо лучше. -- Но отчего я так долго спал? -- Да, чуть было вы не заснули таким крепким сном, что не проснулись бы и тогда, если б мы взорвали на воздух весь Данциг. Вспомните хорошенько -- недели две тому назад... -- Две недели... постойте!.. -- То есть на другой день, как вас выпустили из тюрьмы... -- Из тюрьмы... помню! точно; я был в тюрьме... -- Вы пошли прогуляться по городу -- это было поутру; а около обеда вас нашли недалеко от Театральной площади, с проломленной головой и без памяти. Кажется, за это вы должны благодарить ваших соотечественников: они в этот день засыпали нас ядрами. И за что они рассердились на кровли бедных домов? Поверите ль, около театра не осталось почти ни одного чердака, который не был бы совсем исковеркан. -- Подле театра! -- повторил Рославлев. -- Постойте!.. Боже мой1.. мне помнится... так точно, против самого театра, красный дом.. -- Красный дом? выше всех других? -- Да, да! -- Третьего дня, -- продолжал спокойно Шамбюр, -- досталось и ему от русских: на него упала бомба; впрочем, бед немного наделала -- я сам ходил смотреть....