М. Н. Загоскин
Михаил Николаевич Загоскин (1789-1852) - известный русский беллетрист, по праву считающийся основателем русского исторического романа, родился семье небогатого пензенского помещика. Род Загоскиных был достаточно древним - свою родословную они вели еще с 1472 года, в котором выходец из Золотой Орды Захар Загоска поступил на службу к великому князю Московскому Иоанну III, за что был пожалован вотчиной в новгородской земле. В роду у Загоскиных было немало видных государственных мужей, оставивших заметный след в российской истории, но к концу XVIII-го века Загоскины уже успели растерять и свои богатства и свои былые связи в свете.
Молодой Загоскин провел свое детство и юность в родовом поместье в селе Рамзай. Родители мальчика очень старались дать ему хорошее образование и с ранних лет пристрастить к чтению. Это им вполне удалось - Миша целиком отдался книгам, в которых ему открылся совершенно новый мир, так не похожий на спокойный, размеренный мир провинциального дворянского общества. Романы на исторические темы и полные ужасов "готические" романы Анны Радклиф, которая до Вальтера Скотта была самым популярным зарубежным автором в России, так увлекли Загоскина, что он, под впечатлением любимых произведений уже в одиннадцатилетнем возрасте пробует свои силы в сочинительстве. Написанные им трагедия в стихах и повесть "Пустынник" очень понравилась родственникам и знакомым, но они просто отказывались верить в его авторство.
К сожалению, литературного вундеркинда из Михаила Загоскина не получилось. Тринадцатилетним подростком он оказывается в Петербурге - его направляет туда отец, считавший что к службе надо привыкать с малолетства. Загоскин поступает на службу в канцелярию государственного казначея Голубцова, потом переводится в горный департамент, а еще позже - в государственный заемный банк. Канцелярская служба отнимала у писателя много времени, давая при этом всего лишь сто рублей годового жалованья. Но она диктовалась суровой жизненной необходимостью - помощь отца составляла не более трехсот рублей в год ассигнациями, а жить-то как то надо было.
губернского секретаря), что соответствовало XII классу в Табели о рангах. О тех жизненных лишениях, которые Загоскин испытывал в период своей ранней молодости, красноречиво свидетельствует такой факт: в одну из петербургских зим из-за отсутствия денег на дрова, чтобы не замерзнуть, ему пришлось отапливать квартиру стульями.
Но вот грянула гроза 1812 года. В августе 1812 Загоскин вступает добровольцем в петербургское ополчение, которое было придано корпусу графа Витгенштейна, закрывавшему дорогу на северную столицу. Доблестно сражался под командованием Витгенштейна подпоручик Загоскин. В сражении под Подонком он был ранен в ногу и за проявленную храбрость награжден орденом Св. Анны 4-й степени на шпагу. После излечения Михаил Николаевич вернулся в действующую армию и прослужил в ней до самого конца войны - вплоть до завершения осады Данцига - адъютантом при генерале Левисе.
Отечественная война и заграничный поход русской армии стали своего рода школой для многих поколений российского общества. Но в отличие от декабристов, вышедших из этой войны с революционными настроениями, большинство участников Отечественной войны 1812 года вынесли из нее еще более укрепившееся чувство патриотического служения отечеству. Принадлежал к этому большинству и Загоскин. Благодаря армейской службе и фронтовым подвигам его характер и мировоззрение претерпевают сильные изменения. Выйдя в отставку, он уже не мог продолжать прежнюю монотонную и беспросветную жизнь канцеляриста. Поэтому, после недолгого пребывания в своем родном Рамзае, Загоскин, полный честолюбивых творческих планов, вновь оказывается в столице.
И хотя он снова поступает на прежнее место - в департамент горных и соляных дел на должность помощника столоначальника - из родных мест он приехал на этот раз не с пустыми руками. Он привез своего драматургического первенца - комедию в одном действии "Проказник". Не обладая знакомствами в литературном мире, писатель решается на дерзкую авантюру: обратиться инкогнито к известному в то время комедиографу князю А. А. Шаховскому. Обратиться под видом посланника одного якобы неизвестного сочинителя с просьбой "прочесть прилагаемую пьесу и, приняв в соображение, что это первый опыт молодого сочинителя, сказать правду: есть ли в нем талант и заслуживает ли его комедия сценического представления? Если нет, то, не спрашивая об имени автора, возвратить рукопись человеку, который будет прислан в такое-то время". Загоскин так не верил в свой успех, что был просто обескуражен, получив от маститого драматурга ответ, в котором тот хвалил пьесу и приглашал автора лично посетить его. С этой поры Шаховской стал фактически "крестным отцом" Загоскина на поприще комического театра.
Протекция Шаховского, члена "Беседы любителей русского слова", обеспечивала Загоскину успех, но имела и свои "минусы" для писателя, поскольку он попал в стан противников Карамзина и писателей-арзамасцев. За Загоскиным сразу же закрепилась репутация литературного старовера, сыгравшая отрицательную роль в восприятии его творчества младшими современниками в 30-е и 40-е годы.
"Комедия против комедии, или Урок волокитам". Эта пьеса не имела у публики большого успеха. Но уже следующая комедия - "Г-н Богатонов, или Провинциал в столице", поставленная на петербургской сцене летом 1817 года, была принята петербургской публикой на "ура". После этой пьесы Загоскин становиться достаточно известным в столичных литературных кругах.
Получив известность, Загоскин начинает смело вступать в полемику с критикам своего творчества - Белинским и литераторами его круга - порицая характерное для многих из них низкопоклонство перед иностранщиной, "западничанье". Так, например, в сатире "Любители словесности" Загоскин гневно пишет: "В одной только России можно видеть людей, которые находят удовольствие порицать все отечественное, которые, не имея понятия о нашей словесности, не зная даже языка своего, говорят о нем с презрением; которые, пробыв несколько времени в Париже, думают, что приобрели сим право быть оракулами вкуса и располагать мнением целого света".
К середине 1820-х годов в личной жизни Загоскина происходят большие перемены. В 1816 году он женится на петербургской красавице Анне Дмитриевне Васильцовской - побочной дочери Д. А. Новосильцева, известного богача и вельможи екатерининских времен. В семье Анны Дмитриевны были совсем не рады появлению Загоскина в роли зятя. Тесть относился к нему "как к ничтожному молодому человеку без состояния и общественного положения", с мало скрываемой антипатией и презрением. Только глубокое взаимное чувство, возникшее между А. Д. Васильцовской и Загоскиным, позволило заключить этот брак. Причем самому Загоскину пришлось отказаться от найденной для него его отцом невесты в родной Пензенской губернии.
В 1820 году Загоскин переезжает в Москву. Здесь, в конце 20-х годов он удачно сдает экзамен на чин коллежского асессора. Этот небольшой чин (VIII класс) внес в душу Михаила Николаевича долгожданное успокоение. Следует отметить, что Загоскин вполне благополучно одолел дальнейшие ступени служебной лестницы. В последние годы жизни он был уже и действительным статским советником, и почетным академиком по разряду русского языка и словесности в императорской Академии наук. Но сейчас, после долгих неудач на служебном поприще, даже этот небольшой чин много значил для него. Спокойный за свое будущее, он приступает к созданию своего первого исторического романа.
Принимаясь за такой труд, Загоскин понимал всю серьезность поставленной перед собой задачи - русского исторического романа как такового еще не существовало, хотя блестящие исторические повести Карамзина, Александра Бестужева и Николая Полевого успели уже создать прочный фундамент для возведения монументального здания отечественной исторической прозы. И все же именно Загоскин стал первопроходцем в этой области. Первенство писателя было и хронологическим - его "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" вышел в свет на полгода раньше булгаринского "Дмитрия Самозванца"; и литературным - его роман явно выигрывал в художественном смысле перед романом Булгарина. Загоскину удалось, еще в самом первом своем историческом романе, наиболее глубоко затронуть чувство национального самосознания, присущее любому социальному слою в России XIX века.
"Юрий Милославский", вышедший в свет на четырнадцатом году литературной карьеры писателя, представил русской публике совершенно нового Загоскина, уже не одного из многочисленных литераторов средней руки, а писателя высочайшего класса, смело шагнувшего на авансцену русской литературы, где в эти годы блистали Жуковский, Пушкин, Крылов, Федор Глинка, Александр Бестужев, Денис Давыдов, Николай Полевой, Антоний Погорельский. Произошло настоящее литературное чудо. В ослепительном созвездии мастеров русской литературы зажглась новая яркая звезда - звезда Загоскина.
Русское общество отреагировало на публикацию "Юлия Милославского" восторженными рукоплесканиями: "Все обрадовались "Юрию Милославскому" как общественному приятному событию, все обратились к Загоскину: знакомые и незнакомые; знать, власти, дворянство и купечество, ученые и литераторы - обратились со всеми знаками уважения, с восторженными похвалами; все, кто жили или приезжали в Москву, ехали к Загоскину; кто были в отсутствии - писали к нему".
Жуковский в письме к Загоскину так описывает чувства, которые возникли у него при чтении "Юрия Милославского": "Вот что со мною случилось: получив вашу книгу, я раскрыл ее с некоторою к ней недоверчивостью и с тем только, чтобы заглянуть в некоторые страницы, получить какое-нибудь понятие о слоге вообще. Но с первой страницы я перешел на вторую, вторая заманила меня на третью, и вышло наконец, что я все три томика прочитал в один присест, не покидая книги до поздней ночи. Это для меня решительное доказательство достоинства вашего романа".
А вот что говорил Пушкин об этом романе в рецензии, напечатанной им в "Литературной газете": "Г-н Загоскин точно переносит нас в 1612 год. Добрый наш народ, бояре, казаки, монахи, буйные шиши все это угадано, все это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные времена Минина и Палицына. Как живы, как занимательны сцены старинной русской жизни!.. Романическое происшествие без насилия входит в раму обширнейшего происшествия исторического".
"Юрий Милославский", переведенный на ряд иностранных языков, удостоился высокой похвалы Проспера Меримо и самого Вальтера Скотта.
"Юрия Милославского" Загоскин один за другим пишет новые исторические романы, которые, как и его первое произведение этого жанра, имеют бешеный успех у публики - "Рославлев, или Русские в 1812 году", "Аскольдова могила", повесть "Кузьма Рощиц", романы "Кузьма Петрович Мирошев, русская быль времен Екатерины II", "Брынский лес" и "Русские в начале осьмнадцатого столетия".
В 30-х годах у Загоскина происходят значительные перемены и на службе. В 1831 году он в чине надворного советника становится управляющим конторой императорских московских театров, а еще через год в чине уже коллежского советника - директором московских театров и камергером императорского двора. В 1842 году в чине действительного статского советника он переходит на более спокойную должность директора Московской Оружейной палаты.
В те же 30-е годы Загоскин обращается к любимой теме своего детства - "готическому" роману. В течении нескольких лет он пишет цикл повестей-рассказов под общим названием "Вечер на Хопре", роман "Искуситель" и роман "Тоска по родине". За циклом повестей "Вечер на Хопре", который стал пробным камнем Загоскина в этом жанре, отчетливо проступает подросток-книгочей Миша Загоскин, захваченный чтением произведений любимой Анны Радклиф. В самом начале Загоскин, от имени рассказчика, объясняет свою привязанность к "страшным" историям и загадкам: "Не могу описать, какое неизъяснимое наслаждение чувствую я всякий раз, когда слушаю повесть, от которой волосы на голове моей становятся дыбом, сердце замирает и мороз отдирает по коже".
Самое значительное произведение Загоскина в этом жанре - роман "Искуситель" - было опубликовано в 1838 году. Этот роман несколько непохож на другие готические произведения Загоскина. "Искуситель", который автор "... писал... с чистым намерением, в том смысле, что предметом моим было бороться с новыми идеями, которые наводняют наше отечество, - идеями, разрушающими порядок, повиновение к властям, к закону...", получился очень злободневным в идейно-политическом отношении. В "Искусителе" в образе зла, пришедшего с Запада, и пытающегося разрушить российские религиозные традиции, писатель объединяет все новые разрушительные идеи "буйных умов", и открыто говорит о своей цели в литературе: "Я считаю святой обязанностью не угождать духу времени, а говорить то, что внушает мне совесть и здравый смысл, которого французские либералы и русские европейцы терпеть не могут". Провозглашенная в романе идейная бескомпромиссность и "жесткий" патриотизм, стали причиной к резким нападкам на него со стороны либеральных кругов. Так Белинский, всегда достаточно холодно относившийся к произведениям Загоскина, напечатал несколько резких рецензий на произведения Загоскина.
"Я слышу чудеса о вашем новом романе "Искуситель". Многие критики сравнивали "Искусителя" с великолепным романом Лажечникова "Ледяной дом". Любопытно, что в целом подобную реакцию публики отмечает год спустя и сам Белинский: "Появление каждого нового романа г. Загоскина - праздник для российской публики".
"Москва и Москвичи", написанные в 1842-1850 годах.
Судьба Загоскина в литературе сложилась в целом счастливо, одним из признаков чего было то, что к моменту своей кончины, случившейся в июне 1852 года в следствии неправильного лечения наследственной подагры, его творческий путь был практически завершен. Как писатель он сумел сказать миру почти все, что мог или хотел.
"Недаром считают високосные года тяжелыми годами. Ужасен настоящий високос для русской литературы! 21-го февраля потеряли мы Гоголя, 12-го апреля - Жуковского и наконец, 23-го июня - Загоскина. Нисколько не сравнивая этих писателей в талантах, положительно можно сказать, что Загоскин пользовался гораздо большею народностью, принимая это слово в его известном у нас значении. Почти все, что знает грамоте на Руси - читало и знает Загоскина; к этому числу должно присоединить всех без исключения торговых грамотных крестьян".
"живых" писателей, произведения которых помнят и читают потомки. А это - высшая награда для любого писателя.