• Приглашаем посетить наш сайт
    Литература (lit-info.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "SANS"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
    Поиск  
    1. Рославлев, или Русские в 1812 году. Часть третья. Глава IV
    Входимость: 2. Размер: 20кб.
    2. Искуситель. Часть первая. IV. Домашний театр Григория Ивановича Рукавицына
    Входимость: 1. Размер: 37кб.
    3. Иванов Дмитрий: Кто был автором "Комедии против комедии, или Урока волокитам"?
    Входимость: 1. Размер: 45кб.
    4. Алексеев М. П.: В. Скотт и русские писатели
    Входимость: 1. Размер: 87кб.
    5. Москва и москвичи. Выход третий. IV. Поездка за границу
    Входимость: 1. Размер: 50кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Рославлев, или Русские в 1812 году. Часть третья. Глава IV
    Входимость: 2. Размер: 20кб.
    Часть текста: генералы и несколько адъютантов. Они с ужасом смотрели на пламенный океан, который, быстро разливаясь кругом всего Кремля, казалось, спешил поглотить сию священную и древнюю обитель царей русских. В то же самое время, внизу, против Тайницких ворот, прислонясь к железным перилам набережной, стоял видный собою купец в синем поношенном кафтане. Он посматривал с приметным удовольствием то на Кремль, окруженный со всех сторон пылающими домами, то на противуположный берег реки, на котором догорало обширное Замоскворечье. -- А! Это ты, Ваня? -- сказал он, сделав несколько шагов навстречу к молодому и рослому детине, который с виду походил на мастерового. -- Ну, что? -- Да слава богу, Андрей Васьянович! За Москвой-рекой все идет как по маслу. На Зацепе и по всему валу хоть рожь молоти -- гладехонько! На Пятницкой и Ордынке кой-где еще остались дома, да зато на Полянке так дерма и дерет! -- А у Серпуховских ворот? -- В трех местах зажигали, да злодеи-то наши все тушат. Загорелся было порядком дом Ивана Архиповича Сезёмова; да и тот мы с ребятами, по твоему приказу, отстояли. -- Спасибо вам, детушки! Иван Архипыч старик дряхлый, и...
    2. Искуситель. Часть первая. IV. Домашний театр Григория Ивановича Рукавицына
    Входимость: 1. Размер: 37кб.
    Часть текста: Ивановича Рукавицына Я думаю, ни о чем не было так много писано и говорено, как об этом чувстве, которое мы называем любовью, -- а что такое любовь? Все прочие душевные свойства: дружба, милосердие, благодарность, сострадание, -- имеют какой-то определительный смысл, но любовь? Любит ли мать своих детей, когда готова броситься за них в огонь и в воду? Любит ли жена мужа, когда, потеряв его, зачахнет с горя и сойдет вслед за ним в могилу? Любит ли брат сестру, когда идет стреляться в трех шагах с человеком, который осмелился оскорбить ее? Любили ли свое отечество Минин и Пожарский, готовясь с радостью положить за него свои головы? Любил ли свое создание, теперешнюю Россию, великий Петр, этот гигант и телом и душою, когда под Прутом, окруженный со всех сторон в несколько раз сильнейшим врагом, он написал сенату не признавать его царем и государем и не исполнять его собственноручных указов, если он попадется в плен к неприятелю? Всякий согласится, что все эти различные виды любви, доведенной до высочайшей степени, любовь к отечеству, любовь матери к детям, брата к сестре и, наконец, тревожная, пламенная страсть любовника к той, которую выбрало его сердце, выражаются всегда одним и тем же: беспредельным и безусловным самоотвержением и, несмотря на это сходство, не имеют ничего общего между собою. Лишать себя всех удовольствий для минутной прихоти другого, жертвовать для благополучия его благом собственной своей жизни и не видеть в этом никакой жертвы -- одним словом, быть совершенно счастливым не своим, а его счастьем, -- мне кажется, больше этого любить не можно? Я точно так любил Машеньку, называя ее сестрою, теперь, когда узнал, что мы почти чужие, что она может выйти за меня замуж, я не стал любить ее более прежнего -- это было невозможно, но чувствовал, что люблю ее совсем иначе. За несколько часов я почти не замечал, что Машенька прекрасна, а теперь не мог...
    3. Иванов Дмитрий: Кто был автором "Комедии против комедии, или Урока волокитам"?
    Входимость: 1. Размер: 45кб.
    Часть текста: ставшего единственным защитником А. А. Шаховского от яростных атак "арзамасцев". Эта лакуна обусловлена тем, что традиционно основное внимание исследователи уделяют позднему периоду творчества Загоскина -- его историческим романам и малой прозе 1830-х годов. Упоминая же дебют Загоскина-драматурга, как правило, ограничиваются пересказом основных мемуарных источников (воспоминаний С. Т. Аксакова, П. Н. Арапова, Ф. Ф. Вигеля, Н. В. Сушкова), крайне противоречивых и только частично проливающих свет на события осени--зимы 1815--1816 годов. Так, современники, описывая предысторию появления "Комедии против комедии, или Урока волокитам", как правило, сходятся в том, что Загоскин по собственной инициативе принес пьесу Шаховскому, но по-разному определяют мотивацию этого поступка. Сушков и Арапов видели в этом стремление начинающего автора "подольститься" к "властелину русской сцены", чтобы "пристроить" свою комедию "Проказник" 1 . Аксаков, напротив, настаивал на искреннем уважении Загоскина к Шаховскому и на сходстве их литературно-полемических позиций 2 . Две эти противоположные точки зрения на первый взгляд кажутся непримиримыми. Однако, если отбросить морально-этическую проблематику и перейти непосредственно к исследованию синхронного материала, перед нами выстроится принципиально иная картина. 3 ноября 1815 года на петербургском Малом театре, вслед за очередным представлением "Урока кокеткам, или Липецких вод" Шаховского, состоялась премьера комедии Загоскина "Урок волокитам". Цель ее -- защитить пьесу Шаховского от критики -- была очевидна современникам, неочевидной показалась фигура самого автора. В статье "Мнение постороннего", появившейся на страницах 46-го номера "Сына отечества" и предположительно атрибутируемой Ф. Ф. Вигелю 3 , Загоскин был объявлен "представителем", через которого Шаховской вздумал "уверять" ...
    4. Алексеев М. П.: В. Скотт и русские писатели
    Входимость: 1. Размер: 87кб.
    Часть текста: юности прослужил несколько лет в русских войсках, затем вышел в отставку (1824) и жил то в своем прибалтийском имении, то за границей. Визит Мейендорфа в Абботсфорд состоялся в конце марта 1829 г. В. Скотт отметил это в своем дневнике (24 марта), однако с ошибкой имени, назвав гостя Мейерсдорфом. Запись эта гласит: "К завтраку приехал один из курляндских дворян, барон А. фон Мейерсдорф (Meyersdorff), приятный, веселый, живой молодой человек, любящий свой край и негодующий по поводу того, что он пришел в упадок под владычеством России. Он много рассказывал о рыцарских орденах -- феодальных владетелях Ливонии, особенно об ордене меченосцев, к которому принадлежали его собственные предки. Если верить его сообщению, то в Германии, Польше и России где-то в глубине таится действующее начало, которое, если "не заглохнет в замыслах", произведет в один прекрасный день взрыв. Впрочем, немцы -- это народ, склонный истощать свои силы в размышлениях. Барон способен увлекаться и начитан в английской и иностранной литературах" 212 . Как видно из этой записи, Мейендорф представил себя знаменитым писателем, немецко-ливонским патриотом, прямым потомком меченосцев, хозяйничавших некогда на захваченных ими землях, страстным любителем ливонской старины времен немецкого феодального владычества; более того, он даже...
    5. Москва и москвичи. Выход третий. IV. Поездка за границу
    Входимость: 1. Размер: 50кб.
    Часть текста: 1. Сборы Действие происходит за Москвой-рекой, на Ордынке, в доме Андрея Тихоновича Оборкина. Гостиная, выкрашенная малиновою краскою, мебель орехового дерева, обитая желтым полуштофом с голубыми разводами. На стене против окон большая фамильная картина, представляющая все семейство Оборкиных, то есть: Андрея Тихоновича в летнем сюртуке, супругу его, Марью Алексеевну, в белой кисейной блузе, племянника Андрюшу в синей курточке и толстого мопса Шери в розовом атласном ошейнике, -- все это прекрасно сгруппировано: кругом деревья, зелень, цветы, прозрачный ручеек; Андрюша ловит бабочку; Марья Алексеевна сидит на дерновой скамье; мопс Шери лежит у ней на коленях; Андрей Тихонович стоит позади; у мопса глаза до половины закрыты -- он дремлет; муж смотрит с умильной улыбкой на жену; она глядит задумчиво на ручей и держит в руке раскрытую книгу, в которой написано крупными буквами: "Так мирно и спокойно течет жизнь наша!" Под этой картиной стоит диван, перед диваном круглый стол, на котором разбросаны французские альманахи, несколько томов "Странствующего жида", первый том "Лелии" Жоржа Занда, подробная карта Европы и толстый "Guide des Voyageurs". На диване сидит Марья Алексеевна и читает "Московские ведомости". Сбоку за тем же столом Андрей Тихонович выкладывает что-то на счетах, перед ним лежит кипа бумаг. Марья Алексеевна -- женщина лет двадцати пяти; ее нельзя назвать идеалом женской красоты, которая, по мнению знатоков, должна заключать в себе что-то воздушное, неземное. В Марье Алексеевне нет ничего воздушного: ее белые широкие плечи, полное румяное лицо, серые светлые глаза, в которых не заметно ни малейшей томности, -- все изобличает в ней самое пошлое, прозаическое здоровье и эту грубую телесную силу, которая...