Поиск по творчеству и критике
Cлово "SONT"
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Часть текста: ни люди, ни судьба, ничто не может нас разлучить. -- Так говорил Зарецкой, обнимая своего друга. -- Думал ли я, -- продолжал он, -- что буду сегодня в Москве, перебранюсь с жандармским офицером, что по милости французского полковника выеду вместе с тобою из Москвы, что нас разлучат русские крестьяне, что они подстрелят твою лошадь и выберут тебя потом в свои главнокомандующие?.. -- Прибавь, мой друг! -- перервал Рославлев, -- что с час тому назад они хотели упрятать своего главнокомандующего в колодезь. -- За что? -- А за то, что приятель, с которым он ехал, поет хорошо французские куплеты. -- Неужели? -- Да, братец; они верить не хотели, что я русской. -- Ах они бородачи! Так поэтому, если б я им попался... -- То, верно, бы тебе пришлось хлебнуть колодезной водицы. -- Вот, черт возьми! а я терпеть не могу и нашей невской. Пойдем-ка, братец, выпьем лучше бутылку вина: у русских партизанов оно всегда водится. -- Ты как попал сюда, Александр? -- спросил Рославлев, сходя вместе с ним с паперти. -- Нечаянным, но самым натуральным образом! Помнишь, когда ранили твою лошадь и ты помчался от меня, как бешеный? В полминуты я потерял тебя из вида. Проплутав с полчаса в лесу, я повстречался с летучим отрядом нашего общего знакомого, который, вероятно, не ожидает увидеть тебя в этом наряде; впрочем, и то сказать, мы все трое в маскарадных платьях: хорош и он! Разумеется, передовые казаки сочли меня сначала за французского офицера. Несмотря на все уверения в противном, они обшарили меня кругом и принялись было раздевать; но, к счастию, прежде чем успели кончить мой туалет, подъехал, их отрядный начальник: он узнал меня, велел отдать мне все, что у меня отняли, заменил мою синюю шинель и французскую...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: с ними прусского городка Дершау, говорят всегда с заметною гордостию о своем великолепном городе; есть даже немецкая песня, которая начинается следующими словами: "О Данциг, о Данциг, о чудесно красивый город!" ("О Danzig, о Danzig, о wunderschone Stadt" -- Прим. автора.) И когда речь дойдет до главной площади, называемой Ланд-Газ, то восторг их превращался в совершенное исступление. По их словам, нет в мире площади прекраснее и величественнее этой, потому что она застроена со всех сторон отличными зданиями, которые хотя и походят на карточные домики, но зато высоки, пестры и отменно фигурны. Конечно, эта обширная площадь не длиннее ста шагов и гораздо уже всякой широкой петербургской или берлинской улицы, но в сравнении с коридорами и ущелинами, которые данцигские жители не стыдятся называть улицами и переулками, она действительно походит на что-то огромное, и если б средину ее не занимал чугунный Нептун на дельфинах, из которых льется по праздникам вода, то этот Ланг-Газ был бы, без сомнения, гораздо просторнее московского Екзерцир-гауза! Над дверьми одного из угольных домов сей знаменитой площади красивая вывеска с надписью на французском языке извещала всех прохожих, что тут...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: M. Загоскина. Москва. 1838. В типографии Николая Степанова. Три части: I -- 244, II -- 242, III -- 233 (12). С эпиграфом: C'est un tableau de fantaisie dont tous les détails sont peints d'après nature. {Это -- фантастическая картина, все детали которой списаны с натуры. (Франц.) -- Ред. } 1 Новый роман г. Загоскина давно уже всеми прочитан, хотя и недавно вышел. Это обстоятельство делает совершенно излишним труд излагать его содержание: точно так же, как общее удовольствие, с которым было встречено публикою новое произведение ее любимого писателя, делает излишними все похвалы ему. Мы, как и все, прочли роман г. Загоскина с тем же живейшим наслаждением, с каким читали и прежние его романы, и как в прежних его романах, нашли ту же теплоту чувства, ту же живописность и увлекательность рассказа, тот же одушевленный, плавный, текучий слог и ту же горячую любовь ко всему русскому, и то же умение верно изображать русскую жизнь. Первая часть особенно богата картинами русского быта. Ярмарка в губернском городе, домашний театр помещика и многие подобные картины могут выходить только из-под пера Загоскина. В этом ему нет соперников. Во второй и третьей части автор "Юрия Милославского" вошел в сферу, довольно ему чуждую -- в сферу фантастического; но сила его дарования восторжествовала и тут, и очарование рассказа так велико, что вы не можете сказать, что вы "прочли" роман, но должны сказать, что роман "прочелся". Жалеем, что ни время, ни место не позволили нам поговорить побольше о новом прекрасном произведении автора "Юрия Милославского". Примечание 1 "Моск. наблюдатель" 1839, ч. I, No 1 (ценз. разр. 1/I), отд. V, стр. 1--2. Без подписи. Впоследствии Белинский открыто говорил о псевдопатриотизме и официальной морали романов Загоскина и на этом основании объединял их в одну группу с романами Булгарина -- см. ИАН, т. V, статью "Сто русских...
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Часть текста: превращенная в пепел Москва не доставляла давно уже никакого продовольствия, и, несмотря на все военные предосторожности, целые партии фуражиров пропадали без вести; с каждым днем возрастала народная ненависть к французам. Буйные поступки солдат, начинавших уже забывать всю подчиненность, сожжение Москвы, а более всего осквернение церквей, сначала ограбленных, а потом превращенных в магазины и конюшни, довело наконец эту ненависть до какого-то исступления. Убить просто француза -- казалось для русского крестьянина уже делом слишком обыкновенным; все роды смертей, одна другой ужаснее, ожидали несчастных неприятельских солдат, захваченных вооруженными толпами крестьян, которые, делаясь час от часу отважнее, стали наконец нападать на сильные отряды фуражиров и нередко оставались победителями. Эти, по-видимому незначительные, но беспрерывные потери обессиливали приметным образом неприятеля; а к довершению бедствия, наши летучие отряды почти совершенно отрезали большую французскую армию от всех ее пособий и резервов. Можно сказать без всякого преувеличения, что, когда французы шли вперед и стояли в Москве, русские партизаны составляли их арьергард; а во время ретирады сделались авангардом, перерезывали им дорогу, замедляли отступление и...
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Часть текста: от яростных атак "арзамасцев". Эта лакуна обусловлена тем, что традиционно основное внимание исследователи уделяют позднему периоду творчества Загоскина -- его историческим романам и малой прозе 1830-х годов. Упоминая же дебют Загоскина-драматурга, как правило, ограничиваются пересказом основных мемуарных источников (воспоминаний С. Т. Аксакова, П. Н. Арапова, Ф. Ф. Вигеля, Н. В. Сушкова), крайне противоречивых и только частично проливающих свет на события осени--зимы 1815--1816 годов. Так, современники, описывая предысторию появления "Комедии против комедии, или Урока волокитам", как правило, сходятся в том, что Загоскин по собственной инициативе принес пьесу Шаховскому, но по-разному определяют мотивацию этого поступка. Сушков и Арапов видели в этом стремление начинающего автора "подольститься" к "властелину русской сцены", чтобы "пристроить" свою комедию "Проказник" 1 . Аксаков, напротив, настаивал на искреннем уважении Загоскина к Шаховскому и на сходстве их литературно-полемических позиций 2 . Две эти противоположные точки зрения на первый взгляд кажутся непримиримыми. Однако, если отбросить морально-этическую проблематику и перейти непосредственно к исследованию синхронного материала, перед нами выстроится принципиально иная картина. 3 ноября 1815 года на петербургском Малом театре, вслед за очередным представлением "Урока кокеткам, или Липецких вод" Шаховского, состоялась премьера комедии Загоскина "Урок волокитам". Цель ее -- защитить пьесу Шаховского от критики -- была очевидна современникам, неочевидной показалась фигура самого автора. В статье "Мнение постороннего", появившейся на страницах 46-го номера "Сына отечества" и предположительно...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: и что-то похожее на грусть изобразилось на лице его. -- Черт возьми! -- продолжал он, -- как эти русские стали осторожны! Из ста пятидесяти человек только тридцать воротились со мною; но зато все эти тридцать солдат -- герои... да, герои! Бедный Леклер!.. Вы знали этого героя, этого Баярда моей роты? Его убили подле меня! Видите ли эти пятна на груди моей? Это его кровь! Но вы расплатитесь со мною, господа русские! Его похороны будут дорого вам стоить!.. Клянусь этим кинжалом, что целая сотня русских... -- Не угодно ли вам начать с меня? -- перервал, улыбаясь, Рославлев. Шамбюр засмеялся. -- Нет! -- сказал он, -- я никогда не нарушал прав гостеприимства; но не советую и вам встретиться со мною в русских траншеях. Я вас люблю, а непременно зарежу, если вы вздумаете со мною церемониться и не постараетесь меня предупредить. Ну, что вы намерены теперь делать? -- Я пойду гулять. -- А я отправлюсь к Раппу. Мне сказывали, что у него сегодня военный совет; и хотя я не приглашен, но это все равно: где толкуют о военных действиях, там Шамбюр лишним быть не может. Прощайте! Шамбюр и Рославлев вышли из дома в одно время; первый пустился скорым шагом к квартире генерала Раппа, а последний отправился на Театральную площадь. Рославлев тотчас узнал красный дом, о котором говорил ему накануне Дольчини. Взойдя в пятый этаж, который у нас в России назвали бы просто чердаком, он увидел на низенькой двери прибитую дощечку с номером шестым. Дверь была только притворена. Рославлев должен был согнуться, чтоб взойти в небольшую переднюю комнату, которая в то же время служила кухнею; подле очага, на котором курился догорающий торф, сидела старуха лет пятидесяти, довольно опрятно одетая, но худая и бледная как тень. -- Что угодно господину? -- спросила она, увидя входящего Рославлева. -- Я прислан от господина Дольчини, -- ответил Рославлев. -- От господина Дольчини! -- повторила радостным голосом старуха, вскочив со стула. -- Итак,...