Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "В"

1. Рославлев, или Русские в 1812 году. Часть вторая. Глава III

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: полей Италии и на вершинах Сент-Готарда сверкали русские штыки: мы пожинали лавры в странах иноплеменных; но более столетия ни один вооруженный враг не смел переступить за границу нашего отечества. И вдруг раздался гром оружия на западе России, и прежде чем слух о сем долетел до отдаленных ее областей, древний Смоленск был уже во власти Наполеона. Случалось ли вам, проснувшись в полночь, прислушиваться недоверчиво к глухим раскатам отдаленного грома и, видя над собой светлое небо, усеянное звездами, засыпать снова с утешительною мыслию, что вам послышалось, что это не гроза, а воет ветер в соседней дубраве? Точно то же было с большею частию русских. "Французы в России!.. Нет, это невозможно! это пустые слухи!.." -- говорили жители низовых городов и, на минуту встревоженные этим грозным известием, обращались спокойно к обыкновенным своим занятиям. Но слова того, кто один мог возбудить ото сна дремлющую Россию, пронеслись от берегов Вислы во все края обширной его империи. "Так! французы в России!.. Я не положу оружия, -- сказал он, -- доколе ни единого неприятеля не останется в царстве моем..." -- и миллионы уст повторили слова царя русского! Он воззвал к верному своему народу. "Да встретит враг, -- вещал Александр, -- в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном -- Палицына, в каждом гражданине -- Минина..." -- и все русские устремились к оружию. "Война!" -- воскликнул весь народ, и потомки бесстрашных славян, как на брачное веселье, потекли на сей кровавый пир всей Европы. О, как велик, как благороден был этот общий энтузиазм народа русского! В каком обширном объеме повторилось то, что два века тому назад извлекало слезы умиления и восторга из глаз всех жителей нижегородских. Не малочисленный враг был в сердце России, не граждане одного города поклялись умереть за свободу своей родины, -- нет! первый полководец нашего времени, влеча за собой силы почти всей Европы, шел, по собственным...

2. Рославлев, или Русские в 1812 году. Часть третья. Глава III

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: как же, бабушка? на улице светлехонько... Вон и старостин колодезь видно. -- Что за притча такая? -- сказала старуха, подходя также к окну. -- Мати пресвятая богородица! -- вскричала она, всплеснув руками. -- Ах, дитятко, дитятко! ведь это горит наша матушка-Москва! -- Смотри-ка, бабушка! -- закричал мальчик, -- эко зарево!.. Словно как ономнясь горел наш овин -- так и пышет! В эту самую минуту кто-то постучался у окна. -- Кто там? -- спросила старуха. -- Эй, тетка! -- раздался мужской голос, -- отвори ворота. -- Да кто ты? -- Проезжие. -- Я постояльцев не пускаю. -- Да впусти только обогреться; мы тебе за тепло заплатим. -- Впусти, бабушка, -- сказал мальчик, -- авось они нам что-нибудь дадут, а ты мне калач купишь. -- Эх, дитятко! ведь мы одни-одинехоньки; ну если это недобрые люди? Правда, у нас и взять-то нечего... -- Эй, хозяйка! -- закричал опять проезжий, -- да впусти нас: мы дадим тебе двугривенный. -- Слышишь, бабушка?.. -- Ну ин ступай, Ваня, отвори ворота. Мальчик накинул на себя тулуп и побежал на двор, а старуха вздула огня и зажгла небольшой сальный огарок, вставленный в глиняный подсвечник. -- Через минуту вошел в избу мужчина среднего роста, в подпоясанном кушаком сюртуке из толстого сукна и плохом кожаном картузе, а вслед за ним казак в полном вооружении. -- Здравствуй, хозяйка! -- сказал проезжий, не снимая картуза. -- Ну, что, далеко ...

3. Искуситель. Часть третья. IV. Философический разговор в харчевне

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: Нельзя было сказать решительно, что он ревнует меня к своей жене, -- постороннему человеку это не пришло бы и в голову, но я сам не мог в этом сомневаться. Если я заставал его одного с Надиною, то он ни за что уже не выходил из комнаты, по крайней мере, до тех пор, пока мы оставались втроем. Днепровский перестал ездить в Английский клуб, обедал каждый день дома и выезжал только тогда, когда у жены были гости или она сама делала визиты, -- одним словом, я мог видеться с Надиною очень часто, но только почти всегда при людях. Разумеется, переписка продолжалась, барон по-прежнему был нашим поверенным. Хотя он пользовался всей моей доверенностью, однако ж я не был в полном смысле его Сеидом, но Днепровская -- о, барон совершенно завладел ее рассудком! Она видела его глазами, мыслила его головою, и, конечно, не было сумасшедшего поступка, на который бы не решилась, если б барон сказал, что она должна это сделать. Так прошла вся зима. Несмотря на мою любовь к Машеньке, я не мог без горя подумать, что должно месяца через два уехать из Москвы и расстаться навсегда с Надиною. Когда я представлял себе ее отчаяние, то сердце мое обливалось кровью. "Бедная Надина! -- думал я иногда. -- Нет, она не перенесет вечной разлуки со мной! Ах, почему я не могу отдалить еще на несколько месяцев эту ужасную минуту!.. Но чего ты хочешь, безумный? Если б Надина была свободна, решился ли бы ты покинуть для нее свою невесту?.. О, конечно, нет!.. Так зачем же откладывать то, что необходимо?.. Зачем? Но я буду навсегда принадлежать Машеньке, мы будем неразлучны до самой смерти, а что остается Надине?.. Одно грустное воспоминание, несколько, может быть, счастливых минут в прошедшем и целый век горя в будущем. Жить без надежды, без ожиданий, жить для того только, чтоб чувствовать свои страдания, -- да разве это жизнь?.. Бедная, бедная Надина! Ты желаешь еще более...

4. Рославлев, или Русские в 1812 году. Часть третья. Глава IV

Входимость: 3. Размер: 20кб.

Часть текста: сюртуке и треугольной низкой шляпе. Внизу, у самых ног его, текла, изгибаясь, Москва-река; освещенная багровым пламенем пожара, она, казалось, струилась кровию. Склонив угрюмое чело свое, он смотрел задумчиво на се сверкающие волны... Ах! в них отразилась в последний раз и потухла навеки дивная звезда его счастия! Шагах в десяти от него, наблюдая почтительное молчание, стояли французские маршалы, генералы и несколько адъютантов. Они с ужасом смотрели на пламенный океан, который, быстро разливаясь кругом всего Кремля, казалось, спешил поглотить сию священную и древнюю обитель царей русских. В то же самое время, внизу, против Тайницких ворот, прислонясь к железным перилам набережной, стоял видный собою купец в синем поношенном кафтане. Он посматривал с приметным удовольствием то на Кремль, окруженный со всех сторон пылающими домами, то на противуположный берег реки, на котором догорало обширное Замоскворечье. -- А! Это ты, Ваня? -- сказал он, сделав несколько шагов навстречу к молодому и рослому детине, который с виду походил на мастерового. -- Ну, что? -- Да слава богу, Андрей Васьянович! За Москвой-рекой все идет как по маслу. На Зацепе и по всему валу хоть рожь молоти -- гладехонько! На Пятницкой и Ордынке кой-где еще остались дома, да зато на...

5. Рославлев, или Русские в 1812 году. Часть третья. Глава VII

Входимость: 5. Размер: 27кб.

Часть текста: abjuvat, то есть: смелым бог владеет, Кондратий Пахомыч! -- Конечно, батюшка, за правое дело бог заступа; а все-таки, как проведают в Москве, что в нашем селе легло сот пять, шесть французов, да пришлют сюда полка два... -- Так что ж? Будем драться. -- Вот то-то и горе! Вы станете драться, а я что буду делать? Протягивай шею, как баран. -- Эх, Кондратий Пахомыч! Да на людях и смерть красна! -- Не о смерти речь, батюшка! Когда вы, народ молодой, себя не жалеете, так мне ли, старику, торговаться; да каково подумать, что эти злодеи наругаются над моей седой головою? Пожалуй, на смех живого оставят. Эх, старость, старость! Как бы прежние годы, так я бы трех поджарых французов на один штык посадил. Небось турки их дюжее, да и тех, бывало, как примусь нанизывать, так господи боже мой! считать не поспевают. Вот как мы с батюшкой, графом Суворовым, штурмовали Измаил... Тогда был нашим капитаном его благородие Сергей Дмитрич, царство ему небесное! Отец, а не командир! И что за молодец!.. как теперь гляжу -- мигнуть не успели, а уж наш сокол на стене, вся рота за ним -- ура!.. -- Ты уж мне это рассказывал, Кондратий Пахомович! -- Вот, батюшка, тогда дело другое: и подраться-то было куражнее! Знал, что живой в руки не дамся; а теперь что я?.. малой ребенок одолеет. Пробовал вчера стрелять из ружья -- куда-те? Так в руках ходуном и ходит! Метил в забор, а подстрелил батькину корову. Да что отец Егор, вернулся, что ль? -- Нет еще. Я слышал, будто бы его французы в полон захватили. -- Ах они разбойники! Уж и попов стали хватать! А того не подумают, басурманы, что этак наш брат старик и без исповеди умрет. -- Видно, узнали, что он из нашего села. Ведь французы-то называют нас бунтовщиками. -- Бунтовщиками? Ах они проклятые! да как бы они смели это сказать? Разве мы бунтуем против нашего государя? Разве мы их гладим по головке?...